Научная сессия по нелинейной динамике, посвящённая памяти М.И. Рабиновича

29 октября в ИПФ РАН состоялась Научная сессия по нелинейной динамике, посвященная памяти профессора Михаила Израилевича Рабиновича, выдающегося специалиста в этой области исследований, доктора физико-математических наук, члена-корреспондента РАН, который скончался 31 марта 2025 г. на 84-м году жизни.

С просьбой рассказать о прошедшей сессии мы обратились к Александру Малеханову, заведующему отделом геофизической акустики ИПФ РАН, одному из организаторов сессии.

– Сначала надо сказать несколько слов о Михаиле Израилевиче, – откликнулся на нашу просьбу Александр Малеханов, – и о том, почему проведение такой сессии показалось нам необходимым. Поскольку Михаил Израилевич уже долгое время не работал в ИПФ, то относительно молодые наши коллеги вряд ли хорошо представляют себе, о ком идёт речь.

Если совсем коротко, то М.И. Рабинович (близкие коллеги называли его МИР, поскольку он так и подписывался, поэтому я буду пользоваться этой аббревиатурой) с первых лет организации ИПФ РАН являлся одним из ключевых его сотрудников. В 1977 году он, тогда уже доктор наук и профессор кафедры теории колебаний Горьковского государственного университета им. Н.И. Лобачевского, возглавил сектор нелинейных колебаний в отделе № 230. Затем, когда в институте было сформировано Отделение нелинейной динамики и оптики, Михаил Израилевич стал заведующим отделом нелинейной динамики (№ 310), которым руководил до своего отъезда в США. На протяжении около 30 последних лет, МИР жил в США и работал в Университете Калифорнии в Сан-Диего. Тем не менее, многие сотрудники ИПФ РАН хорошо помнят его, причём не только как учёного с мировым именем и руководителя, но и как яркого лектора. Более двух десятков лет, до начала 1990-х годов, М.И. Рабинович читал годовой курс по теории колебаний на радиофизическом факультете Горьковского (Нижегородского) госуниверситета – alma mater для большинства научных сотрудников института старшего и среднего поколений.

Идея провести в ИПФ РАН «научно-воспоминательное» мероприятие его памяти возникла буквально сразу после получения печального известия. Постепенно определился круг участников, с воодушевлением откликнувшихся на предложение сделать свои научные сообщения по некоторым из тех направлений исследований, которыми в разные годы интенсивно занимался МИР. С Александром Григорьевичем Литваком мы «придумали» именно такой, несколько необычный для института формат заседания, назвав его научной сессией – что-то типа мини-конференции с вполне определённой программой, но свободной по выбору докладчиками тем и «тональности» своих сообщений. В силу разных причин провести такую сессию удалось не так скоро, как хотелось вначале, а только сейчас, уже после летних отпусков. Но не это важно, важно то, что, по общему мнению участников, сессия оказалась успешной. Мы вспомнили и самого Михаила Израилевича, и некоторые из его пионерских работ, сыгравших в своё время значительную роль в развитии тематики института, и обсудили некоторые из свежих результатов, полученных уже в продолжение его исследований.

Естественно, значительная часть аудитории была заполнена удалённо: многие коллеги, бывшие ученики, дети и внуки МИР уже давно за рубежом, преимущественно в США. С учётом разницы во времени проведение сессии мы сместили на вечер, начав заседание в 17:00. Фактически, получился международный вечер памяти Михаила Израилевича с хорошей научной повесткой. Конечно, были на связи с нами и российские коллеги. Такой смешанный формат «зал + мир вокруг» очень удобен и даже необходим в подобных случаях. Число удалённых участников сессии доходило до 50 человек, а в зале семинаров ИПФ нас было, пожалуй, поменьше.

Пользуясь случаем, выражаю признательность Алексею Слюняеву за инициативную помощь в распространении информации о мероприятии среди участников традиционных ежегодных сессий Научного совета РАН по нелинейной динамике, а это широкий круг специалистов, и Надежде Борисовне Криваткиной, которая держала связь с зарубежными адресатами – бывшими сотрудниками ИПФ РАН, дружившими с Михаилом Израилевичем и здесь, и там. И особенно мы признательны Ефиму Хазанову, который оперативно предоставил нам возможность воспользоваться своей личной подпиской на сервис видеоконференций. Без такого надёжного «инструмента» наш замысел просто не имел бы смысла.

– Расскажите несколько слов о программе сессии, какие вопросы на ней обсуждались.

– Программу мы формировали таким образом, чтобы дать слово и тем ведущим специалистам по нелинейной динамике, которые сейчас работают в ИПФ РАН и ННГУ, и бывшим ученикам и коллегам Михаила Израилевича из числа наиболее близких к нему лично. Не было задачи охватить всех и вся, но был важен «баланс» непосредственно научной тематики, включая обсуждение недавних результатов и ретроспективы прошлых лет, а также личных воспоминаний о нём как об учёном, научном руководителе, человеке. Судя по откликам, такой баланс у нас получился, несмотря на относительно небольшое число докладов, и это кажется мне очень важным.

Вступительное слово на сессии сделал Александр Григорьевич, он и задал, фактически, эту нужную тональность. Они учились с Михаилом Израилевичем на одном курсе радиофизического факультета, затем шли «параллельными курсами» в своих исследованиях в ИПФ РАН, регулярно общались и были дружны по-семейному и после, во время рабочих поездок Александра Григорьевича в США. Особенно Александр Григорьевич отметил ту роль, которую Михаил Израилевич сыграл в организации первой генерации Горьковских школ по нелинейным волнам (1970–80-е) и в превращении их в широко известные научно-образовательные мероприятия, а фактически – в фестивали нелинейной науки с участием многих из отечественных корифеев физики и математики тех лет. Действительно, там была не только передовая наука «из первых рук», но было и многое из того, что называется «физики шутят». Все это было не только ярко и привлекательно, но важно для развития как самой нелинейной науки, так и для укрепления позиций в ней нижегородской (тогда еще горьковской) научной школы. Ключевую роль МИРа в этом «школьном» процессе трудно переоценить. Александр Григорьевич отметил также способность Михаила Израилевича к быстрым «переключениям» на новые актуальные задачи, что способствовало формированию вокруг него группы талантливых учеников и последователей. Пример тому – результативное включение Михаила Израилевича в исследования по динамическому хаосу, начавшееся в середине 1970-х годов, которое принесло ему широкое признание в нелинейном сообществе.

Затем последовали научные сообщения, их было семь. Пожалуй, нет смысла делать здесь их обзор, даже краткий, поскольку желающие узнать подробности могут воспользоваться электронной записью сессии (интернет-ссылка приведена ниже). Но список докладов я приведу, он говорит сам за себя:

В.И. Некоркин (ИПФ РАН) «Нелинейная динамика осцилляторных адаптивных сетей со связями высокого порядка и резервуарные вычисления»;
Л.Ш. Цимринг (Калифорнийский университет) «Паттерны в жизни и творчестве МИРа»;
А.М. Фейгин (ИПФ РАН) «Эмпирическая реконструкция и прогноз динамики сложных природных систем»;
А.С. Пиковский (Потсдамский университет) «Первые шаги в хаосе под руководством М.И. Рабиновича»;
Г.В. Осипов (ННГУ) «Переключательная активность в нейронных сетях»;
М.А. Мищенко, Н.С. Ковалева, В.В. Матросов (ННГУ) «Формирование рабочей памяти в спайковой нейронной сети как пример переходной динамики»;
И.С. Аронсон (Университет штата Пенсильвания) «Как МИР распознал роль комплексного уравнения Гинзбурга–Ландау для нелинейной динамики».

Как видите, несмотря на компактность, научная программа сессии была весьма разнообразной. Все докладчики отмечали в своих сообщениях ту стимулирующую роль, которую М.И. Рабинович сыграл в своё время при формировании обсуждаемой ими тематики, и естественным образом ссылались при этом на его пионерские работы. По понятным причинам, его ближайшие ученики–коллеги–друзья (Лев Цимринг, Аркадий Пиковский, Игорь Аронсон) в большей степени вспоминали о своих личных историях взаимодействия с ним, о вдохновляющих импульсах его научной активности и яркости черт характера. Все сообщения показались мне очень интересными и поучительными не только как научные, но и в том смысле, что они воспринимались сквозь единую «призму», имя которой – Михаил Израилевич Рабинович.

– Расскажите о своей истории взаимодействий с Михаилом Израилевичем. Своего сообщения у вас, получается, не было?

– Моя история отношений с ним была довольно насыщенной, но скорее околонаучной, хотя и в самом хорошем смысле. Конечно, я помню тот его лекционный курс, о котором уже упомянул (не детали, конечно, но основы и особенно впечатления от курса в целом). Потом, когда я поступил на работу в ИПФ РАН в 1983-м, мы оказались в одном отделе, но в разных лабораториях, и пересекались разве что эпизодически. Например, пару-тройку раз МИР передавал мне на рецензию статьи, о которых я сейчас и не вспомню. По-видимому, он «приметил» меня, и в 1994 году, когда придумал нечто совсем новое и даже неожиданное по поддержке науки, то призвал меня в свою команду. Это новое стало фондом, получившим название «Международный центр – фонд перспективных исследований в Нижнем Новгороде».

Идея фонда была такая – аккумулировать финансовые средства регионального (Нижегородская область) и зарубежного (Институт «Открытое общество» – Фонд Сороса) источников и распределять их в качестве грантов на проведение научных (в основном) или образовательных проектов с зарубежным участием и, обязательно, с участием молодых учёных. Разумеется, строго на конкурсной основе и под контролем Наблюдательного и Учёного советов фонда, в состав которых вошли первые лица и ведущие учёные из нижегородских институтов РАН и ННГУ. Точнее, Наблюдательный совет контролировал, а Учёный совет принимал экспертные решения по распределению грантов. Бесспорная уникальность фонда состояла в том, что впервые в советских реалиях, а на фоне «обвала» 90-х годов – и подавно, нижегородские учёные получили возможность на средства своего (!) гранта достойно пригласить крупного специалиста и привлечь к исследованиям толковых молодых исполнителей. В то время МИР уже работал «на два дома»: в ИПФ РАН и всё больше в Калифорнийском университете, поэтому основной объём работы по фонду лёг на небольшую сплочённую команду, которую он собрал. Я был в этой команде в качестве учёного секретаря и занимался организацией ежегодных конкурсов на получение грантов фонда и всем, что с этим связано (разного рода сводными отчётами и заявками в адрес спонсоров – само собой).

Идея оказалась явно востребованной, и дело довольно быстро «встало на ноги». В общей сложности фонд за шесть лет (с 1995 по 2001 годы) реализовал около 100 проектов, причём в самых разных областях естественных (в основном) и гуманитарных наук. Среди них были очень результативные проекты, с сильными публикациями и продолжениями. И это неудивительно, поскольку в Нижнем были и есть сильные научные школы, имеющие хорошую известность в стране и за рубежом. Конечно, вся эта работа по совместительству занимала у меня тогда довольно много времени, но я считаю её весьма яркой страницей своей биографии. Подобного опыта тогда в стране не было, правила конкурсов и вообще всю «технику» такой работы, начиная с устава фонда, мы придумывали сами. И всё это время взаимодействие с Михаилом Израилевичем было плотным, хотя всё чаще по телефону, поскольку он всё больше времени проводил в Сан-Диего, а потом и полностью переместился туда. Добавлю ещё, что он очень ценил эту свою идею и работу фонда в целом, даже когда она практически завершилась в своём первоначальном замысле и вообще была для него уже «за океаном».

Спустя десяток лет, уже после завершения фондом своих конкурсных программ, в начале 2010-х годов или чуть раньше появилась Федеральная программа мегагрантов Правительства РФ. Вполне обоснованно мы посчитали её тогда реализацией той же, по существу, идеи, но уже на порядки более финансово обеспеченной, чему были только рады – не за себя, конечно, но за российских учёных и их зарубежных коллег. Кстати, об успешной работе нашего фонда в Министерстве науки (оно по-разному тогда называлось) что-то знали, поскольку оно тоже со временем подключилось к паритетной схеме финансирования. В течение нескольких лет это была схема из трёх составляющих: Администрация Нижегородской области, Фонд Сороса, Миннауки, и участие Федерального министерства было принципиальным моментом. В этом ключевую роль сыграл Андрей Викторович Гапонов-Грехов, который активно поддерживал работу фонда и напрямую обращался к тогдашним министрам науки, своим коллегам по цеху – к академикам В.Е. Фортову и А.П. Кирпичникову. Так что мы «не скрывались» – напротив, письма туда писали, отчёты и буклеты посылали, да и в газете «Поиск» были наши статьи о работе фонда в Нижнем с пользой для науки и для поддержки молодых учёных. Даже в журнале Science заметка о «нижегородском чуде» однажды вышла… Кто ж его знает, откуда ноги вырастают у федеральных программ? Иной раз, возможно, из регионов?

– Удивительная история! Наверное, стоило бы тогда и об этом рассказать на сессии?

– Возможно, но всё же сессия была научной, а времени у нас было несколько в обрез – мы собрались уже после рабочего времени, а многие наши зарубежные коллеги – напротив, в начале рабочего дня, и потому мне показалось эта тема не столь «приоритетной». Но то, что предложенная Михаилом Израилевичем идея фонда и мощный импульс к её реализации являются яркой иллюстрацией остроты его мысли, умения заглянуть «за горизонт» и человеческого неравнодушия – совершенно точно.

– Как завершилась сессия, как бы вы определили ее итоги?

– Завершилась сессия очень гармонично, можно сказать – душевно. После заключительного доклада Игоря Аронсона на связь вышел Лев Аронович Островский и напомнил всем ещё об одной стороне творчества Михаила Израилевича – о его увлеченности поэзией, особенно в «американский» период жизни. В своём вступительном слове Александр Григорьевич отмечал эту грань разнообразных талантов Михаила Израилевича и то, что сочинение стихов стало со временем буквально его страстью. Отметив ещё раз эту увлеченность Михаила Израилевича, Лев Аронович прочитал одно из его стихотворений: всего два четверостишья, но такие глубокие по смыслу – о жизни, о вере. Это получилось по-человечески тепло и очень правильно для завершения.

Что же до итогов сессии, то ряд её участников уже высказались за то, чтобы не останавливаться на достигнутом и думать о продолжении. Да, это возможно, а с учётом современных вариантов удалённого участия не выглядит чем-то сильно сложным. Но подумать следует о расширении круга участников, причём не только среди физиков, но и специалистов по нелинейной динамике со стороны других наук. Сам Михаил Израилевич активно сотрудничал с учёными разного профиля, в зависимости от специфики решаемых им задач: с математиками, биологами, нейрофизиологами, – и это приводило к прорывным результатам. Нелинейная динамика – междисциплинарная область, и этим она особенно интересна!

Электронная запись сессии доступна по ссылкам:
https://rutube.ru/video/private/d1b659ad01eaf470cfaf740914606ab1/?p=YOGXqowrWrnybmJVV7NBkg
https://rutube.ru/video/private/b3f5f3414cc194c3238d6dbd3ebe9580/?p=EeEhYy2ZtJfXv9obKnDW6w

Краткий научный обзор работ М.И. Рабиновича в журнале «Известия вузов. Радиофизика» .pdf .
Персоналия–некролог М.И. Рабиновича в журнале «Успехи физических наук» .pdf .